С богомилами Неманя расправился с большой жестокостью: «одних он сжег, других наказал иными способами, третьих изгнал совсем из своей земли; собрав все их дома и имущество, он роздал их прокаженным и нищим. Учителю же и начальнику (бигомилов) за то, что он отрицал божественность Христа, он отрезал в гортани его язык, книги его нечестивые сжег, а самого отправил в изгнание, запретив даже упоминать его проклятое имя». Так повествует панегирист Немани, его сын, и в самом тоне его рассказа чувствуется, сколько злобы накопилось у Не-маничей против богомилов. Нет сомнения, однако, что этот решительный переход на сторону канонической церкви оказал Стефану большую услугу. В качестве противника ереси он мог искать помощи у папы, не разрывая, однако, и с Византией, и в этом направлении Неманя достиг большого успеха: ему было необходимо сохранить самостоятельность и католической церкви в своей стране, как независимостью воспользовалось в скором времени и сербское православие, и вот он решительно выступил против того, что епископ Бара (Антивари) признал свою подчиненность Сплетскому (Спалато) архиепископу. В начавшихся по этому предмету переговорах с курией одержал верх Стефан. Таковы были культурные завоевания, совершенные Неманей. При всем их значении этот последний оставался все-таки вассалом Византии, — положение, которое могло продолжаться лишь до смерти могущественного Мануила. Его смерть была для Сербии лозунгом освобождения, чем она была и для боснийского бана Кулина и для венгерского короля Белы. И, действительно, с 1180 года начинается новый период упадка в Греческой империи. Внутренними раздорами воспользовались Неманя и Бела, которые, заключив союз, двинулись по направлению к средне-балканским провинциям Византии. Часть сербских войск направилась к Косову полю, другая двинулась в Болгарию, где давно уже подготовлялось восстание против греков. Таким образом, в течение короткого времени, с 1183 по 1189 год, Стефан присоединил к своему государству как юго-восточную Сербию с Нишем, так и часть Болгарии, до Софии. Но все эти приобретения не отличались прочностью, они были сделаны в момент слабости двух исконных конкурентов, боровшихся из-за власти на Балканском полуострове, Византии и Венгрии. Теперь эта последняя начинала крепнуть, и Стефану следовало позаботиться о какой-нибудь новой поддержке, Случай ему помог. Новый крестовый поход привел германские войска на Балканский полуостров, и император Фридрих Барбаросса проходил через государство Немани, который поспешил вступить в сношения с могущественным германским императором. Племянник Немани, То-лен¹, должен был вступить в родство с германской династией, так что случайные связи могли превратиться в прочный союз, — обычный средневековый способ улаживать международные отношения. В этом случае оба контрагента поступали чрезвычайно разумно: Германия приобретала помощника против Византии, с которой ей приходилось все чаще сталкиваться, Неманя мог в известную минуту опереться на Германию, но она была отделена от него другими государствами, так что непосредственного подчинения германской силе Неманя мог не опасаться. А между тем Стефану приходилось опять враждовать с Византией: одушевленный идеей собирания сербских земель, он должен был поддерживать и восстание болгар, которые своим бытом и языком, вероятно, почти совсем не отличались от сербов и, во всяком случае, поддерживали с этими последними живое общение на почве религиозного единства. Результаты умного шага Неманя обнаружились скоро; пока Барбаросса был жив, Стефан делал одно земельное приобретение за другим: так, он захватил Призрен, Вранью и другие города к югу от Ниша, в котором произошло свидание государей. Во всяком случае, теперь у Немани было что уступить, если бы греки оказались в состоянии выступить против него с оружием. Смерть Барбароссы и отлив крестоносных сил в Малую Азию развязали руки императору Исааку Ангелу, и он ударил на сербского жупана, который был вынужден вернуть захваченные земли, но зато получил от Византии весьма для него важное признание независимости Сербии. Это было в 1190 году, и в продолжение двухсот лет маленькая Сербия сохраняла свою самостоятельность. Последние годы жупанства Стефана Немани протекли спокойно, между тем как в Византии произошли события, оказавшие сильное влияние на судьбы Сербии. Вечная борьба дворцовых партий и династий привела к тому, что брат императора Исаака, Алексей Ангел, отнял у него престол (1195). От этого дворцового переворота Сербия могла только выиграть: новый император приходился родственником по браку одному из сыновей Немани, Стефану. Как можно думать по различным данным, он не был старшим сыном Немани. У старика было три сына: старший Вук или Вукан, средний Стефан и младший Растко, который еще в юности ушел на Афон, постригся здесь в монахи под именем Савы и сделался первым архиепископом Сербской церкви. Таким образом, престол должен был принадлежать после смерти Немани его старшему сыну, а таковым был, по-видимому, Вукан. Между тем любимцем отца, его «Иаковом», по выражению старосербских источников, был не Вукан, а Стефан, и он же состоял в родстве с новым византийским императором и своим пребыванием на престоле мог обезопасить границы Сербии от агрессивных действий Византии. Это соображение должно было оказать влияние на намерение Стефана Немани сделать своим преемником младшего сына, минуя старшего, но такую смелую реформу он мог произвести лишь при своей жизни, санкционируя ее своим авторитетом и самоотверженным служением своему «отачаствию» (родине). Следовательно, ему не оставалось иного выхода, кроме отречения от престола: недаром Сава так горячо призывал отца закончить свои дни в тишине монастырской кельи. «Ты совершил в своем земном царстве апостольский подвиг, просветил православием людей своей земли, изгнал волков ереси, низверг бесовские храмы, воздвиг церкви Богу, научил почитать сына, равного Отцу и сопреетольного Духу» и т. п.: так писал Сава своему отцу, точно забывая (или, вернее, забывал позднейший историк, вложивший свою характеристику царствования Немани в уста его сына), что и до Стефана христианство уже существовало в Сербии. Стефан, действительно, принял монашество. Перед этим, 25 марта 1196 года, он созвал собор из «воевод, тысячников, сотников и других благородных, как больших, так и малых», и заявил им о своем намерении «постигнуть пустыню». В ответ на это, рассказывает биограф Немани, раздался плач, подобный грому, так что чуть не потряслось место, на котором стояли собравшиеся, но намерение Стефана было неизменно: поставив на свое место сына Стефана, «зятя кир Алексея, царя греческого», как подчеркивает сын Немани, Сава, как бы выдавая этим истинную причину предпочтения Стефана перед Вуканом, — Неманя удалился в монастырь Хиландар на Афоне. Быть может, это предпочтение, оказанное младшему сыну, исходило и из других соображений: Вукан был при жизни отца его наместником в Зете и здесь, подобно Михаилу и Бодину, подчинился римской культуре, женился на латинянке и заискивал перед папой, который в своих письмах величает его королем Ди-оклеи и Далмации. Такое лицо, действительно, неудобно было видеть на великожупанском престоле Сербии, и Неманя ограничился тем, что признал его великим князем и, по-видимому, оставил за ним те западные сербские земли, которыми он владел раньше.