Милош, заводя школы, позаботился и о книгах, для печатания которых завел большую типографию, снабжавшую учебниками и богослужебными книгами не только Сербию, но и Болгарию и Боснию. Наконец, с Австрией был заключен договор, по которому корреспонденция из Вены в Константинополь должна была направиться через Белград и Ниш. К этой австрийской почте примкнули и внутренние сербские почтовые сообщения. Вызванные Милошем австрийские инженеры осушили болота, образованные постоянными наводнениями реки Дрины. На месте их появились великолепные луга, где Милош поселил выходцев из Боснии, сделавшихся верными защитниками его границ от боснийских магометан.

Но во внутренней политике княжества господствовала прежняя беспорядочность. На скупщине 1 февраля 1834 г. Милош, уже предчувствуя беду, предостерегал от опасностей, могущих явиться следствием внутренних беспорядков, и указывал на то значение, какое приобрела Сербия: сам султан дал аудиенцию ее представителю. Далее, Милош воздавал горячую благодарность милостивому оттоманскому правительству, русскому государю и его послам в Константинополе (Строганову, Рибопь-еру и Бутеневу), а также всем защитникам отечества. Потом князь перешел к вопросам управления. Обещая собрать в апреле великую скупщину для разрешения вопросов, он просил пока членов малой скупщины высказаться по вопросу о наилучшем способе управления, разделении его на попечительства (министерства) и т. п. Эти взгляды свои члены малой скупщины должны были сообщить народу и, обдумав все вместе с ним, принести готовые решеня к апрелю. Призывая народ к участию в управлении княжеством, Милош снимал с себя единоличную ответственность и просил открыто высказывать ему все, что народу не нравится в его делах. Речь князя показалась большинству хвастовством, по его глухим намекам на предстоящие дела нельзя было составить себе понятия о том, чего он собственно хочет; апрельская скупщина так и не была собрана; она была отложена на неопределенное время, отчего неудовольствие Милошем продолжало возрастать, так что весь 1834 г. прошел в глухой борьбе против него. Вернувшись из Константинополя, Стоян Симич стал во главе дворцового заговора, существование которого уже ни для кого не было тайной, кроме самого Милоша, проявившего удивительную близорукость: он продолжал доверять больше всего именно Симичам. Милош вел себя неосмотрительно, увлекался придворным этикетом, ввел пышность. Страницы «Сербских Новин», которые появились в то время, были переполнены описаниями придворных торжеств, восхвалениями князя и т. п. Все это выливалось в наивные неуклюжие формы; даже о самых необходимых распоряжениях Милоша говорилось как о милостях его, дарованных народу и сопровождавшихся празднествами. Милош пользовался всяким случаем, чтобы явиться в глазах народа «отцом» его, государем высокопоставленным и милостивым; это еще больше поощряло толки о его властолюбии.

В конце 1834 г. произошел разрыв между князем и его приближенными. У Стояна Симича родился сын, и молодой Милан, сын Милоша, был приглашен в крестные отцы. Симичи жили в Крушевце, куда и отправился Милан с матерью, княгиней Любицей. Симич пригласил в Крушевац всех недовольных вельмож, которые, выражая наружную преданность Милошу, по вечерам совещались о мерах ограничения его власти. Накануне отъезда Милана и Любицы эти лица решили действовать на возможно большее число депутатов, которые должны были явиться на большую скупщину, назначенную на февраль; они решили восстановить этих депутатов против князя, с целью заставить его дать народу устав, отменить кулук, распространить на всех право пользования лесами и объявить свободной внешнюю торговлю скотом. Эти требования, симпатичные народу, должны были содействовать популярности заговора. В случае отказа решено было прибегнуть к силе оружия. Ополчения округов, где подготовляли восстание Симич и его единомышленники, должны были двинуться к Крушевцу во время большой скупщины, чтобы не выпускать князя из города, пока он не пойдет на все уступки. Некоторые из крайних, Протич и Симич, предлагали даже убить князя; другие настаивали на его отречении в пользу Милана и учреждении на время его малолетства регентства. Но член верховного суда, влиятельный Ми-лета Радойкович, на которого заговорщики особенно надеялись, объявил себя решительным противником мер, клонившихся к отречению или убиению Милоша. Прислуга кн. Любицы догадалась о происходивших совещаниях и по дороге стала расспрашивать одного из заговорщиков, Милутина Петровича, который все и рассказал, а потом передал то же и Милошу, присовокупив, что известные лица покушались на самую жизнь его. Потом Милутин написал Симичу, что князю уже все известно» Это подлило масла в огонь, и заговорщики немедленно приступили к действиям. Они отправились в свои округа, чтобы набрать дружины и с ними занять Пожаревац, где был князь. Участвовавшие в заговоре члены верховного суда разослали от имени Милоша приказание в разные округа собрать поскорее войска и двинуть их к Крагуевцу, будто бы для того, чтобы предупредить готовившееся на Сербию нападение турок. Сюда же должны были идти ополчения «великашей». Заняв Крагуевац, они намеревались двинуться к Пожаревцу. Милош едва успел послать в Крагуевац Вучича, чтобы он во главе регулярного войска охранял казну и архивы, Между тем, к тому же городу подступали и восставшие. Не доходя несколько верст до Крагуевца, они остановились, и тут самый красноречивый из них, Авраам Петрониевич, обратился к шедшим с ним людям с речью, в которой обвинял Милоша в деспоті ческих наклонностях, отступничестве от веры отцов, за что Вог послал га Сербию засуху и неурожаи, и в безнравственности личной жизни. Потом, видя, что войско слушает его неодобрительно, Петрониевич переменил тон, впал в грусть, уверяя народ в своей преданности Милошу, и всю вину сваливал на его приближенных. «Пойдем же, освободим его от этих ненавистных людей, заставим его выслушать наши жалобы и будем просить о прекращении наших бедствий». Так заключил свою речь Петрониевич. Тем не менее, нападение на Крушевад не было сделано; Вучич вооружил ополченцев, разослал в окрестные села приказ спешить на помощь к князю и вступил в переговоры с восставшими, которые задумали было спешить прямо в Пожаревац и там захватить князя. Но Милета Радойкович, считавшийся главой восстания, настаивал на сохранении старого плана, т.е. на созыве народных старейшин для составления петиции на имя князя с указанием на народные нужды. Этим он хотел предупредить междоусобную войну и склонить Милоша к уступкам. На это соглашался Вучич, который, пользуясь полномочием Милоша, согласился при условии мира впустить заговорщиков в Крушевац. Тогда от имени верховного суда начались переговоры с Милошем, а крайние оказались без поддержки в народе и даже среди заговорщиков.