Устав не вводил. Наряду с Народной Скупштиной учреждался Державный Совет, члены которого назначались князем, признавались «чиновниками» и имели совершенно специальные функции, которые не позволяют отождествлять этот совет с верхней палатой законодательных учреждений. Народной Скуппггине принадлежало важное право привлекать к судебной ответственности министров за измену, нарушение конституции или корыстные поступки. Таким образом, если Устав 1869 года и не вводил парламентаризма, то, во всяком случае, конституция, выработанная регентами, представляла Сербии гарантии правового строя, основанные на широком признании прав народа. Роль князя в скупштине сводилась к его праву назначать на три народных депутата одного своего; но вся исполнительная власть отдавалась в его руки, и это преобладание власти исполнительной над законодательной, функции которой она имела право исполнять в известных случаях, соответствовало тогдашнему положению вещей и назревавшему конфликту с Портой. И, вводя свою конституцию, крагуевацская скупштина уже не сочла нужным обратиться за разрешением к султану. В августе 1876 года Милан достиг совершеннолетия и принял от регентов власть. Он был воодушевлен теми же идеями, которые волновали его дядю, князя Михаила, но у него не было той широты мысли и глубины замысла, которые отличали покойного князя, который давно подготовлял объединение сербского племени и после изгнания турок из Белграда учредил мечеть для сербов-мусульман из Боснии и Старой Сербии. Милан был человек с большим темпераментом, способный на геройский поступок, на сильный душевный подъем, но вне этого человек беспринципный, малокультурный, склонный к мелки^-интригам. В годы большого национального движения сербского народ он сыграл большую и почетную роль, но вслед за этим его нравственн падение было ужасно. Видимо он махнул рукой на все.

В семидесятых годах столкновение турок с христианским населени ем северной части Балканского полуострова висело в воздухе: волнова лись болгары, герцеговинцы. Уже в конце 1874 года вспыхнуло восста ние в герцеговинской деревне Невесинье, а в следующем году оно охва тило всю Боснию и Герцеговину, провинции, которые Сербия и Черного рия считали своим естественным приобретением на случай изгнания и них турок, не зная, что по этому вопросу уже давно ведутся переговор" между русским, австрийским и прусским дворами, и что этими держа вами в принципе решено не отдавать названных провинций ни Сербии ни Черногории. В июне 1876 года князь Милан обратился в Константи нополь с предложением, чтобы восставшие провинции Оттоманской им перии, Босния и Герцеговина, были отданы ему в управление, и чтоб черкесы были удалены от границ Сербии. Порта ответила молчанием, и тогда Милан объявил ей войну¹. Надежды Сербии на восстание всего Балканского полуострова оказались совершенно ошибочными: болгары, напуганные недавней резней, не только не поднимались против турок, но даже отдавали им оружие, которое получали из Сербии; Греция и Румыния также не примкнули к Сербии, и, таким образом, все турецкие силы направились против этой последней и ее союзницы, Черногории, пооруженных крайне плохо и скудно, тогда как турецкие войска имели превосходные пушки и ружья. Под знаменами Сербии сражались русские добровольцы (до 3500) с полковником Черняевым; в Петербурге относились к этому добровольческому движению сначала совсем отрицательно, когда же затем, под влиянием общественного мнения, стал переменять свое отношение к войне и официальный Петербург, в Сербию дкинулись добровольцы из придворных кругов, которые, конечно, были только балластом. Турки быстро завоевали ряд сербских городов: Кня-жевац, Заечар, Алексинац, и в октябре 1876 года разбили сербов около Джуниса, так что положение Сербии становилось критическим. Она обратилась за помощью к России, и, по настоянию Александра II, военные действия были прекращены, а 21 февраля 1877 года Турция заключила с Сербией мир на условиях status quo ante. Но несколько месяцев спустя, когда с Турцией воевала уже Россия, снова открыла военные действия против Турции и Сербия, которая на этот раз действовала успешно; сербские войска взяли Ниш, Пирот и дошли до Косова поля, где в монастыре Грачанице была отслужена перед сербскими войсками обедня. Снова сербы стояли на Косовом поле, но было неизвестно, как отнесется Европа к завоеваниям сербского оружия. По сан-стефанскому договору, заключенному гр. Игнатьевым и обнародованному 9 марта 1878 года, (-ербия и Черногория получали полную независимость от султана, а Бос-иия и Герцеговина автономию; гр. Игнатьев не хотел считаться с уже состоявшимися тайными соглашениями между Россией и Австрией, в силу которых эти две последние провинции оккупировались Австро-Вен-грией. Таким образом, приобретения сербского племени даже по сан-стефанскому договору были ничтожны². Милану было необходимо воспользоваться берлинским конгрессом, чтобы добиться чего-нибудь боль-щего¹. Но положение было неблагоприятно для него, так как русская дипломатия ставила своей задачей гарантировать возможно широкие границы и независимость созданному войной Болгарскому княжеству, Сербию же считала территорией австрийского влияния и даже оказывала решительное противодействие стремлениям Сербии присоединить юго-восточные области, завоеванные сербскими войсками во время последней войны. Как справедливо замечает ген. Овсяный, * бол гарофи л ьство тогдашней нашей дипломатии и главной квартиры доходило до того, что даже из Старой Сербии предполагалось сделать болгарскую губернию». Само собой разумеется, что князю Милану и его дипломатам, среди которых был и такой замечательный человек, как Ив. Ристич, не оставалось ничего иного, как опереться на содействие Австрии. Ристич вез в Вену письмо к Андраши от князя Милана, который выразил надежду, что Австрия поддержит Сербию на конгрессе. По вопросу о Боснии князь писал следующее: «Вопреки блестящим успехам в Старой Сербии, несмотря на возможность вступления сербских войск в Боснию, я не старался сделать это, чтобы не нарушить интересов моей великой соседки». Андраши отвечал, что не будет ничего иметь против расширения сербских границ до самой Софии, но требовал выполнения условий, предъявляемых Австрией, и княжеский Совет не без колебаний согласился принять эти условия австрийской дипломатии, которые обеспечивали Австрии свободное движение к Солуни и Эгейскому морю. Ген. Бобриков в своих записках выражает удивление, какими мотивами могла руководиться тогдашняя русская дипломатия в отношении к Сербии, и действительно в скором времени Австрия двинулась далее по пути, расчищенному ей русской дипломатией, представитель которой, граф Шувалов, решительно советовал Ристичу не предпринимать ни одного шага без одобрения графа Андраши. Впрочем, сам Бобриков заявил Ристичу, что на конгрессе он будет поддерживать пограничную линию, которая вдвое уменьшала сербские территориальные требования. Андраши требовал, чтобы Сербия провела железную дорогу к Нишу для соединений Вены с Солунью, заключила с Австрией торговый договор и т. д. Но з! это Милан, который заявил, что не уйдет из Ниша и предоставит рус! ским войскам отнимать его у союзников-сербов, получал как Ниш, так Л