Вследствие всех этих несправедливостей мы решили собрать не только наши войска и силы, но и силы других христианских государей, прося Бога о помощи. Наше намерение состоит не только в том, чтобы выждать этой весной неприятеля мусульманского и двинуть против него нашу армию, но и перенести войну на его территорию и освободить православных христиан, сдавленных оттоманским игом, если так Богу угодно будет... При таких обстоятельствах, каждый добрый и доблестный христианин должен сражаться, не взирая на опасность и усталость, за Церковь и веру православную до последней капли крови... Каждый должен принять участие в этой справедливой и законной войне за освобождение христиан и получить от Бога свою награду. Мы со своей стороны пожалуем ему наше покровительство и наши благодеяния...»

Прокламация эта была передана в Цетинье чрез посредство упомянутых выше Милорадовича и Лукашевича. Черногорцы немедленно последовали призыву царя и начали войну. Но Петр в скором времени оказался побежденным и должен был заключить мир в Фалькзене с обязательством возвратить Азов Турции, разрушить порт в Таганроге, срыть крепости на границе Турции и не вмешиваться в дела Польши и казаков. Само собою разумеется, что Петр не имел никакой возможности при этом оказать какую-либо поддержку поднятым им на оружие народам. Тотчас по заключении мира с Россией, Турция направила свои силы на Черногорию.

Песнь, излагающая прокламацию Петра, так описывает последовавшие затем события: «При этих словах царя, великого императора христианского, все разбивают ножны своих сабель и хватаются за ружья. Один только голос и слышен: «Идем на турок и чем скорее, тем лучше». В Боснии, в Герцеговине, повсюду гурки разбиты и заперты в своих крепостях; все ручьи и реки окрасились кровью неверных. Но эти торжества продолжались всего два месяца. Они превратились для Сербов в бедствия вследствие мира внезапного и вынужденного, который царь Петр должен был заключить с Портой. Черногорцы охвачены были большой печалью. И все же они остались в поле, оставаясь тем, что они есть и теперь, распивая вино и побивая Оттоманов. И пока один из них останется жив, они будут защищаться против кого бы то ни было, турка или иного кого. Ох! нет, это не тень пустая —свобода Черногории. Никто кроме Бога не сможет укротить ее, и в таком предприятии — кто знает — и сам Бог не утомится ли!»

Разгром Черногории 1712 года

Ахмет-паша с 50-тысячной армией (по Милутиновичу — 107-тысяч-ной) двинулся (1712 г.) на Черногорию и, остановленный у Подгорицы черногорцами, подвергся полному разгрому. «О братья сербы! и вы все, носящие в груди свободные сердца! ликуйте, потому что древняя свобода не погибнет, пока мы будем обладать нашей малой Черной Горой» — так заканчивается песнь об этой битве. Султан, испуганный поражением паши, приказал предложить мир черногорцам; последние отвергли это предложение. Тогда громадная армия в 120 тысяч человек под начальством великого визиря Нууман-Кюпрюли направилась на Черногорию. Он предложил мир черногорцам на почетнейших условиях и пригласил их на свидание с собою; 37 главных капитанов черногорских прибыли в турецкий лагерь, но здесь все были умерщвлены. Затем визирь продолжал поход, проник в Черногорию несмотря на огромное сопротивление, оказанное черногорцами, занял Цетинье и поджег цетиньский монастырь, захватил 2 тысячи пленных. Владыка укрылся в одной из пещер, вблизи Котора, на венецианской территории. «Захваченные без снарядов; когда у них не хватило пороха, — говорит песня, — юнаки должны были уступить. Самые молодые ушли на вершины гор, прочие бежали к Котору на территорию Венеции, рассчитывая, что Дож, которому эта долгая война была так полезна, не выдаст их туркам. Напрасная надежда! Венецианцы допустили турок ворваться на их территорию, чтобы тут изрубить побежденных. Какова же быда награда Дожа, ставшего другом туркам? Он лишился всех своих восточных провинций. Такова цена, которой поплатилась Венеция за то, что выдала сербов».