Ответ от султана, действительно, не заставил себя долго ждать. Спустя всего несколько недель после отправки прошения кнезов, по улицам Белграда промчался, несясь в крепость, прибывший из Стамбула гонец, который, держа над головою султанский фирман, кричал: «Маазуль, Шашин-паша, маазуль! хассиль Хаджи-Мустафа-паша хассиль, хассиль!» (долой Шашин-паша, ура Хаджи-Мустафа-паша!). Вместе с назначением нового паши, получен еще был и султанский хаттишериф, точно определивший сумму тех податей, которые собирались пашой непосредственно для местных нужд (порез), и полагавший предел произволу пашей в этом отношении; сумма эта определена была в 400 тысяч пиастров. Это важное для них известие кнезы передали на сохранение белградскому митрополиту Мефодию. Таким образом, в начале 1794 года белградским губернатором стал Хаджи-Мустафа-паша, убежденнейший противник янычар, немедленно принявшийся за укрощение уже значительно усилившихся в стране во время Шашин-паши их необузданных банд.

Среди янычар белградского пашалыка особым влиянием пользовался новый Кара-Измаил, поставивший себе целью стать во что бы ни стало Агой янычар пашалыка. Хаджи-Мустафа-паша поступил с ним так же, как несколько лет назад поступил Бекир-паша с Дели-Ахметом; он распорядился тайно убить его. Устрашенные янычары стали понемногу оставлять пашалык и направились в Виддин и там были приняты очень радушно находившимся в открытом возмущении против султана вид-динским искателем приключений Пасваном-Оглу. Сербия очистилась от янычар и под мягким и справедливым управлением Хаджи-Мустафы, который не допускал никаких проявлений превышения власти со стороны турецких чиновников и строго преследовал таковые, и который вполне заслужил данное ему народом прозвание «српска майка» (сербская мать), сербы чувствовали себя вполне довольными и счастливыми.

Между тем Осман Пасван-Оглу с помощью вооруженных банд, разошедшихся по всем направлениям Оттоманской империи по окончании австро-русско-турецкой войны и занимавшихся ограблением всего, что им попадалось по пути, образовал сильное войско и, отказав в повиновении Порте, старался расширить свою область, с каковой целью, а также и по просьбам поступивших к нему янычар из Сербии, он открыл поход против соседнего белградского паши. Последний, нуждаясь в деньгах, чтобы приготовиться в отраженю виддинского войска, возвысил налог, причитающийся с населения для удовлетворения местных нужд (порез). Кнезы собрались в Белград с намерением обратить внимание паши, что хаттишерифом 1794 года султан точно определил размер пореза, и что они находят непосильным для населения бременем возвышение его. Тем не менее при приеме у паши они не решились ему это высказать. Они отправились затем к митрополиту Мефодию и просили выдать им хатти-шериф, чтобы предъявить его паше. Митрополит убедил их попробовать изложить свое заявление паше и обещал выдать документ, если паша иримет их заявление неблагосклонно; из-под руки, между тем, он известил пашу, чего хотят кнезы. На другой день кнезы вновь собрались у паши и, обычным образом приветствовав его, стали все в ряд перед ним. Мустафа-паша сидел и невозмутимо курил свой наргиле, не менее двух часов, во все это время ни разу не взглянув на кнезов. Последние не понимали, что это сталось с пашой, обыкновенно таким добродушным и приветливым. Наконец, паша прервал молчание: «Ну, кнезы, отчего вы не говорите, чего вам нужно от меня». Алекса Ненадович хотел ответить, но паша прервал его и сказал, что ему уже известно их желание, что налога он может и не повышать, если им угодно, но тогда пусть они не пеняют, если в Сербию вновь проникнут янычары; сам он с Пасваном-Оглу легко помирится, и поход Пасвана его лично мало тревожит. Это заявление паши произвело глубокое впечатление на кнезов, и они просили пашу дозволить им между собою посоветоваться по поводу того, что они слышали от него. На следующий день кнезы вновь собрались у паши, и Алекса доложил паше, что они все согласились в том, что повышение пореза непосильно для народа, но что они готовы на собственный счет собрать между собою войско, с помощью которого визирь будет в состоянии отразить виддинцев. Паша был очень доволен таким решением кнезов и, установив размер войска, которое имеет быть собрано, дружески расстался с кнезами; последние также были очень довольны тем, что они вновь вернули себе благоволение паши.