Особое значение для исследования истории политических партий вообще имела разработка метода просопографии, предложенного английским ученым Л. Нэмиром в 1930-х годах. Нэмир изучал британский парламент XVIII в. через создание групповой биографии его депутатов - вигов и тори. При этом он сосредоточивался не на выдающихся, а на средних представителях партии. Каждый деятель прошлого рассматривался как часть определенного социального института, и понять его подлинный характер, по мнению Нэмира, можно было лишь в том случае, если изучить всю совокупность людей, из которых он складывается. Исследование велось с широким привлечением статистических данных²⁰. Однако в изучении Континентального конгресса США просопография была применена лишь значительно позже, когда в 1960-1970-е годы на первый план вышла «новая историческая наука» с ее пристрастием к количественным методам. Представители «новой политической истории» считали, что изучать позиции политиков по их высказываниям неправомерно, поскольку политическая риторика нередко диктуется популистскими или иными подобными соображениями. Поэтому основным предметом статистической обработки и последующего анализа стали результаты голосований в законодательных органах или на выборах. Кстати, любопытным итогом подобных исследований стало, как и у самого Нэмира, «исчезновение» партий. Например, Г.Дж. Хендерсон, изучавший партийную политику в Континентальном конгрессе, полагал, что идея конфликта между сторонниками и противниками централизации имеет право на существование, но со значительными оговорками²¹. Поэтому в его монографии есть лишь региональные коалиции конгрессменов, но националистов и локалистов нет. Правда, в 9-11 главах националисты все же появляются, но соотнести их с выделенными им же самим региональными блоками историк, вполне естественно, не в состоянии: ведь они не представляли никакой отдельный регион. Коллективного портрета группировки, требуемого просопографией, Хендерсон не дает.

Точно так же «исчезают» партии в другом исследовании, выполненном в жанре «новой политической истории», - монографии В.Б. Холла «Политика без партий», посвященной истории Массачусетса в 1780-х годах. Историк выделяет лишь фракции, объединенные, словно factiones Древнего Рима, личными связями вокруг влиятельных лидеров: группа Хэнкока и группа Адамса - Уоррена - Бодуэна²².

Причина отсутствия партий в трудах такого исследователя, как Дж. Ра-коув, не во влиянии Нэмира, а в ином. Этот историк принадлежит к «школе консенсуса» и вообще склонен преуменьшать конфликты внутри Континентального конгресса. С его точки зрения, в Конгрессе не было группировки или партии националистов, поскольку Р. Моррис, ее предполагаемый лидер, в действительности мог опереться лишь на Г. Морриса, А. Гамильтона и Дж. Уилсона²³. Четыре человека, конечно, не могут составить партию. Но на самом деле, как будет видно из дальнейшего анализа, число сторонников Р. Морриса было несколько больше, чем представлял Ракоув.

Основной недостаток исследований Хендерсона и Ракоува, пожалуй, в том, что их авторы сосредоточились на анализе деятельности собственно Конгресса, а группировка националистов в Конгрессе - лишь часть более широкого движения, чьей целью была централизация власти в США. Более репрезентативную картину дают исследования неопрогрессиста Дж.Т. Мейна, также выполненные в традициях «новой политической истории». Мейн проанализировал голосование депутатов легислатур штатов. На этом уровне обнаружились отчетливо идентифицируемые партии (эти образования он именует «legislative parties» - «парламентские фракции»), которые историк обозначает как космополитов и локалистов. Мейн создал трактовку социальной базы обеих партий, получившую широкое распространение. Он считал, что космополиты представляли, прежде всего, широкий спектр городских слоев Атлантического побережья, от торгово-промышленных кругов до механиков. Именно на эту категорию ориентировались также фермеры, ведущие товарное хозяйство. К локалистам примыкали главным образом обитатели западных районов, фермеры, чье хозяйство не было связано с рынком²⁴.